СЛАВЯНСКИЙ КРЕСТ

Галина не может вспоминать об этом без содрогания, хотя с тех пор прошло уже двадцать лет. Она выросла в Припяти — городе энергетиков, там встретила Анатолия, и вскоре они поженились. Когда грянула чернобыльская катастрофа, Галя была на третьем месяце беременности. Тяготы эвакуации, переживания за мужа, который работал на ЧАЭС, тревога за будущую жизнь, которую она трепетно носила под сердцем. Малопонятные и от этого еще более пугающие разговоры о радиоактивном «йодном ударе», ионизирующем облучении и его пагубном воздействии, о выкидышах и перспективе массового рождения детей с врожденными пороками развития. Вердикт врача о том, что ей необходимо прервать беременность, Галина поначалу категорически отвергла. «Потом пожалеете, но будет поздно, — настаивала доктор. — Вы еще очень молодая, сможете иметь детей. Разве одна вы такая? Многие женщины-переселенцы вынуждены идти на это…»

«Всю ночь я не сомкнула глаз перед тем, как окончательно решиться на уговоры врача, — рассказывала Галя. — Шла в больницу, как на казнь, растерзание. Потом наступило опустошение… Еще долго после этого просыпалась ночью в слезах, а однажды увидела сон: улыбающийся младенец из колыбели тянет ручонки, а я дотянуться до него не могу…

Позже от других специалистов узнала, что тогда врачи, перестраховываясь, массово направляли беременных из чернобыльской зоны на аборт, даже вызывали преждевременные роды. Власть очень беспокоилась за благополучные цифры медицинской статистики — у нас ведь зародившуюся жизнь до 22 недель и не называли иначе как «плод», с которым можно поступить как угодно».

Галина с мужем живут вдвоем, детей у них нет. «Хотели взять ребеночка из детдома, но не решились, — здоровье Анатолия серьезно подорвал Чернобыль, квартира маленькая, доходы скромные».

Такую вот историю поведала мне женщина, с которой мы познакомились на одной из конференций, посвященных 20-летию катастрофы на ЧАЭС.

Право выбора

У  человека всегда есть право выбора. Он может выбрать себе имя, если ему не понравилось данное родителями, может выбрать специальность и работу. Человек выбирает любовь, место жительства, религию и даже место захоронения. Единственное что он не выбирает – у какой женщины родиться. Или у какой не родиться.  Здесь право выбора за женщиной. Она решает: стать матерью или не стать, подарить жизнь человеку или отобрать. Но есть ли у женщины право решать это?

Первого ребенка я родила спустя год после свадьбы. К этому времени я уже, к своему ужасу, поняла, что человек, с которым я живу и от которого мой сын, этот человек мне не дорог, не нужен и мною не любим. А что собственно делать?- подумала я и решила, что делать ничего не надо, а надо жить, как живем, как многие.
   
Когда я, вопреки чудодейственному противозачаточному средству, забеременела второй раз от своего же собственного, но еще более не нужного мне и еще более не любимого мной, мужа, я знала точно, что этого ребенка быть не должно. В тот момент в 20 лет мне в пустую юную голову не приходило, что я  решаюсь на убийство человека.

Не важно: зачат он в любви или случайно, но он получил право на жизнь. И получил его через меня, но не от меня. Мне бы это понять тогда, но для меня было важно другое - чтобы ребенка не было от этого мужчины. Эта мысль заняла все пространство в моем мозгу, заперла все входы и выходы и не пускала никакие другие мысли. А, впрочем, другие мысли и не рвались ко мне в голову. К тому же слово МИНИ-аборт, почему-то успокаивало и давало ощущение, что из меня извлекут то, что еще человеком не является. Просто часть меня и ничего более. Не нужная часть меня. Так я думала тогда.

Ничего не сказав мужу, я пошла на аборт. Пошла как на работу: просто и буднично.

В женской консультации в ожидании процедуры меня больше волновало насколько это больно  физически и смогу ли я это вытерпеть, чем то, какими последствиями это может обернуться и как мне после этого жить.

Прокуренная насквозь врачиха посмотрела на меня через двояковыпуклые линзы очков круглыми как у рыбы глазами и по-рыбьи холодно сказала: У вас может не быть детей после аборта, это нормальные осложнения.

Это сейчас для меня дико звучит то, что в нашем, перевернутом к верхтормашками, мире для женщины нормальным считается невозможность иметь детей в будущем. А тогда на это я слегка пожала плечами и сказала, не задумываясь:
- Так у меня уже есть ребенок. И я больше не хочу.

Я ни капли не соврала, я и вправду тогда не хотела больше детей вообще.  Меня вполне устраивала моя устоявшаяся жизнь, моя довольно привлекательная фигура, моя стремительно продвигающаяся карьера. Мне не нужен был еще один ребенок ни сейчас, ни потом. Я не думала заглядывать в будущее. Я не умела этого делать. Да и не хотела гадать ,что может со мной быть лет через эдак …нацать.  Если бы знать, какая боль появится через несколько лет и как невыносимо будет с этой болью жить… Если бы знать…Но..

Но в то время я так стремилась к успешности, что мой существующий ребенок был в какой-то мере помехой, что уж говорить о том, который может еще родиться, отняв у меня покой и стабильность. Так все удачно и вдруг все насмарку из за какого-то орущего комочка от нелюбимого человека?  Ну, уж нет.  И я выбрала - чтобы все осталось как есть.

И не было сомнений у меня тогда. Абсолютно никаких. Я не металась по комнате, я не рыдала, я не звонила маме или подруге, я не думала ночи на пролет.  Не было переживаний. Все  буднично и просто: обычная медицинская процедура. Не я первая, не я последняя.  Словно я не на убийство иду, а зуб выдернуть.

Пришел тот день. В назначенное время я зашла в маленькую комнату, где женщины, пользуясь своим правом, не понятно, кем им данным, избавлялись от детей. Осмотрелась: кабинет как кабинет, но немного жутко, как на приеме у стоматолога, от обилия инструментов. Легла на видавшие виды потрепанное скрипучее кресло. Кресло холодное и скользкое: мерзко и противно.

Почему-то в этот самый момент, так некстати, я вспомнила рассказ моей мамы:

«Я уже очень плохо жила с твоим пьющим отцом, сыну было 11 лет и вдруг беременность. А я собиралась разводиться, уже и документы стала оформлять. Какой уж тут ребенок. Пошла  на аборт. В назначенное время пришла, халат надела, натянула на ноги тапочки. Мне говорят: Ждите, вас позовут. Сижу, жду. Думаю: А вдруг там девочка?

Одна женщина пошла по очереди, вторая, третья… Мимо санитарки бадьи окровавленные проносят, да мешки с красными простынями. А я сижу и думаю: Зачем же я сюда пришла? Рожу себе девочку и будет она меня радовать.

Тут очередь подходит.  Врач как на конвейере из-за двери : Следующая!
А я не иду. Топчусь на месте. Врач выходит, говорит: Чего топчемся? Проходим.
А я ему:  Не пойду, передумала.
И в халате и в тапочках бегом домой через полгорода. Прибежала. Сердце из груди выпрыгивает. Села на стул, глажу себя по животу и приговариваю: Не бойся, малышка, мама тебя не обидит».
   
Я вспомнила там, на этом скрипучем, словно стонущем, кресле, что сама на свет белый могла не появиться, если бы мама моя не передумала… У нее хватило мудрости уйти, убежать. Хватило смелости родить ребенка от нелюбимого мужа. Она смогла  дать мне шанс. Дать жизнь. Она смогла, а я – нет. Я не встала и не побежала через весь город, я не  ушла,  и все началось.

Было очень больно, казалось, что можно умереть от боли, помню сквозь свои стоны звук какой-то вакуумной  машинки и влажные шлепки чего-то обо что-то. А рыба-врач приговаривала: Терпи, надо все до конца убрать, а то хуже будет.

Я понимала… И, вцепившись в замызганные подлокотники кресла старалась не орать. Кричать было, почему-то, стыдно, ведь я не рожаю, ведь я…. наоборот. Через вечность наступила тишина. Машинку выключили.

- Все - сказала врач – можешь спускаться.

Еле–еле доплелась до койки. Рядом еще две девчонки. Одна зареванная, совсем молодая, лет шестнадцати. Наверное, это ее мама стояла в коридоре,  и все у двери прислушивалась. Вторая - явно из пьянчужек. На лице полное отсутствие  эмоций, грызет яблоко.
 
Отлежалась я часа два, уткнувшись носом в обшарпанную стенку, почему-то не хотелось смотреть на них. Было противно увидеть в них себя.
 
Пришла домой, легла на диван и неожиданно, в один момент, поняла, что сделала непоправимый поступок.  Не сердцем почувствовала, а разумом поняла, что назад пути нет. И вслед за ощущением опустошенности и осознанием непоправимости содеянного,  пришла жалость.  Мне стало жалко… себя. Не ребенка, а себя. И слезы из глаз полились сами собой. Муж спрашивает, чего реву-то. А я  вру, что на работе неприятности, что устала… И ненавижу его за то, что мне так плохо, что я, не желая от него больше детей, столько сегодня перенесла. Ненавижу его, жалею себя и не вспоминаю о том, кто мог бы стать моим сыном или дочерью. На следующий день потопала на работу. И все стало как раньше.

Прошло два года… За это время я ни разу не вспомнила о том, что в моей жизни мог бы быть ребенок. Что было, то было, прошло - и забыла, - так что ли говорят? С мужем жила скорее по привычке, чем по необходимости.

У меня была своя, не зависящая от него, сексуальная жизнь. А у него - своя. Я давно встречалась с человеком, который никогда не стал бы моим мужем. Он был гораздо старше и нужен был мне только для карьеры. Он не был любимым. Я была очень осторожна и, когда месячные в положенный срок не пришли, очень удивилась. Тест выдал две совершенно не заветные полоски. И к моему ужасу срок был уже таким, что  о мини-аборте и думать было нечего. Я позвонила предполагаемому папаше.

- У меня проблема, и решить ее можешь только ты.

Он сразу понял, что речь идет об аборте. Не спрашивая ни о чем, не задумываясь, дал денег. И я снова никому ничего не говоря, пошла разрешать проблему.

Меня определили на полный аборт, назначили день, я заплатила те самые деньги за то, чтобы убили моего ребенка. Только и в этот раз  слово «убили» в мою голову не пришло. Слово «проблема» заменило мне слово «ребенок». Слово «избавиться» подменило собой слово «убить». За словесной шелухой спряталась истинная суть происходящего. Словно красивой одеждой закрыли грязное немытое тело.

Не было ощущения, что я совершаю немыслимый по своей чудовищности поступок. Хотя  ощущение того, что во мне уже кто-то живой приходило. Я старательно отгоняла эти мысли прочь и, что есть силы, ругала врачей, за то, что не пустили меня на мини.  А себя опять не ругала, себя я снова жалела.  Переживала за то, как перенесу наркоз, как потом буду восстанавливать потрепанный организм. Ведь аборт – это операция.  Короче, думала о себе, любимой.

Пришел назначенный день и час, последнее, что я помню до наркоза – будничный треп врача и медсестер, выполняющих манипуляции для них ничего УЖЕ не значащие, а для меня не значащие ничего ЕЩЕ.

От наркоза отходила тяжело, но с удовольствием отметила, что сам процесс прошел безболезненно. И еще подумала, что надо к своему здоровью относиться побережнее  и больше сюда не попадать. Мое здоровье меня глупую беспокоило, мое тело.  Мне бы  тогда о Душе подумать… Но я не думала… Или не хотела думать. И угрызений совести я не испытывала, не чувствовала. Совсем. Никаких. Где была моя душа в это время? После, лежа в палате, я смотрела на женщину, которая рыдала не переставая.  До сих пор не знаю: Душа ее плакала или тело.
 
Прошло еще два года. За это время я встретила свою единственную Любовь. Он был женат, растил двоих детей.  Мы не могли быть вместе. И когда в женской консультации на приеме мне сказали, что я беременна - мир для меня рухнул. Мир осыпался как старая штукатурка со стены. Стало как-то пыльно и душно. Врач не то спрашивает, не то утверждает, глядя в карточку, где уже записаны два аборта: Будем прерывать…
   
А я не могу принять сама решения. Первый раз мне страшно решить, страшно ответить. Моя Любовь, мои обостренные чувства позволили мне в первый раз понять, что тот, кто живет внутри – он мой и он пока еще ЖИВ. Гляжу в карточку, в ней две красные пометки, они расплываются, слезы капают. Врач занесла ручку как секиру и ждет. Вот сейчас  я скажу…. Скажу… А что?  Выдавливаю из себя что-то невнятное. Потом беру себя в руки.

- Я подумаю.
- Думайте не долго, а то срок упустим. Полный аборт всегда тяжелее, чем мини.
- Сколько думать?
- Дня три…

Я пришла к Нему и, тупо уставившись на носки своих туфель, рассказала, что беременна. С мужем я к тому времени хоть и жила в одной квартире,  спала в разных комнатах на разных койках, так что сомнений в том, кто папа – не было.
- Что мне делать?

Он хотел оставить и боялся. И я видела этот страх. И я хотела оставить, и тоже боялась. Как подумала о том, что папа моего ребенка будет жить с другими детьми и другой женщиной, а я одна (явно с мужем маячил развод) со своим сыном и маленьким ребенком… Как представила… Как почувствовала, что я возненавижу его детей, что возненавижу его, что возненавижу этого малыша… Стало так страшно.

За три дня я прикинула, как могла бы развиваться ситуация, если я оставляю ребенка. И все было так не радужно и не сладко, что я не захотела брать на себя все эти проблемы. Мне снова стало себя жалко. Я проплакала все эти три ночи, я места себе не находила, я металась по комнате как загнанный зверь, но на четвертое утро я пошла на свой третий аборт. В этот раз я была уверенна, что у меня там девочка.  Не знаю - почему… просто мне казалось, что этого ребенка я чувствую.

В этот раз мне все было знакомо до тошноты. И было тошно от себя самой.  В этот раз я ревела, лежа на той же самой кровати, что и в первый раз. Ревела и жевала почему-то безвкусную шоколадку, которую мой любимый положил мне в сумку, перед тем как проводить на аборт. Тогда он нервничал. Я тоже. У меня дрожали руки. В этот раз было ощущение, нет даже не ощущение, а убеждение в том, что я совершаю величайшую гадость, невероятную глупость. Я совершаю смертный грех. Я убиваю ребенка, посланного мне свыше. Я чувствовала себя последней сволочью и дрянью.  Я судорожно искала оправдания в обстоятельствах, меня окружающих.  Я пыталась оправдать себя, но не могла. И любимого не могла оправдать в том, что той другой – не любимой он запретил делать аборт, и она родила ему второго сына, а со мной - любимой он опустил глаза и промолчал.

И боль  пропитала меня всю насквозь. И было горько от бессилия, от своего бессилия. От того, что не нашлось силы и смелости совершить поступок вопреки обстоятельствам и тем опущенным глазам. Было больно так, что хотелось умереть. Вот здесь на этой старой железной койке умереть, сейчас, сию же минуту истечь кровью так, чтобы не спасли, чтобы не успели. И я прошу этого неистово и рьяно, и, вдруг, на полу слове обрываю себя: Да что же я делаю? Чего же это я опять себя жалею? У меня же сын 5 лет, а кто его по жизни поведет, если я уйду? Троих погубила, так еще и этого хочу матери лишить?

Да мне тошно. Да мне больно. Так я эту боль заслужила. Я должна испытать, как неимоверно сильно может быть больно не физически. Как может быть смертельно плохо, когда Душа изрезана и высосана вакуумной машинкой и выброшена неизвестно куда руками в прозрачных силиконовых перчатках.

Я должна была почувствовать, как во мне не просто пусто, как бесконечно пусто, как нескончаемо пусто. Так, что казалось, не объять ту пустоту и нечем не измерить. И слов не найти, чтобы описать.

После я пошла к нему. Мы молча сидели, обнявшись, и оба плакали. Я молилась, как умела. Молилась так, как никогда раньше. Я просила Бога простить меня. Простить нас. Но мне было страшно, что Бог не будет слушать меня - трижды убийцу. Потом я ставила свечи в церкви, я снова молилась, я плакала, не стесняясь никого и боясь, что моим слезам Бог не поверит.

После третьего убийства для меня стало пыткой  проходить мимо маленьких детей со своими мамочками. А раньше я и не замечала, сколько вокруг детей. Теперь же вид косолапеньких карапузов вызывал у меня приступы рыданий. Я, глядя на детей, мысленно говорила: Вот таким мог быть мой ребенок.

Я накручивала себя, занимаясь самоедством. Я перестала себя любить. Я стала себя ненавидеть и презирать.

Ко мне пришло прозрение, словно пыльные шторы сдернули с окон, и стало видно то, что раньше не замечала.  Как же я раньше не понимала, что во мне была жизнь, мне не принадлежащая? И как я осмелилась эту жизнь прервать? Отнять ее как смогла? А я ведь шла на этот ужасный поступок три раза!!! Внутри меня - невыносимая, невероятная боль. И в какой то момент я поняла, что Бог накажет меня тем, что никогда не даст мне больше детей. И жить стало противно.

Я не заслуживаю больше иметь детей.

У меня их больше никогда не будет.

Я произнесла эти фразы и словно острый штырь воткнули в меня туда, где остался маленький кусочек Души и стали внутри проворачивать. Не было ни дня, чтобы я не плакала, не было ни дня, чтобы я не понимала, что всей моей жизни не хватит, чтобы отмыться от той крови на тряпках, чтобы вымолить прощение у Небес, чтобы самой себя простить.

И когда я поняла, что детей у меня не будет, во мне появилось неимоверной силы желание родить ребенка от своего любимого человека. Оно было таким навязчивым, что иногда мне даже казалось, что мое желание патологическое.

Через какое-то время мы стали жить с любимым вместе и могли бы растить общего ребенка, но… Но я –то знала, что не дадут мне ребеночка. Знала, потому что эта мысль о том, что Бог не даст мне больше детей, не была мной придумана, она появилась в моей голове сама по себе, словно кто ее туда вложил. Да  такая ясная и четкая, что я даже не сомневалась – забеременеть я не смогу. Я не предохранялась, я хотела, но все было бесполезно. Все было напрасно. Раскаяние мое не имело границ.  Со временем я  смирилась с тем, что, трижды отказавшись, уже ничего не получу. И принимала жизнь такой, какая она есть.

И  мне дали еще один шанс. Судьба дала мне право выбора. Сейчас объясню.

У моего любимого было, как помните, два сына. У жены были серьезные проблемы, я не буду вдаваться в подробности. Но младший сын очень хотел жить с нами. У меня был выбор: принять и полюбить или отказаться и забыть. Выбрать было потрясающе сложно. От меня и только от меня зависела жизнь двухлетнего мальчишки. Судьба дала мне чужого ребенка. Я не думала тогда, что это мой шанс на прощение. Я просто послушала свое сердце и выбрала своей душой. Я приняла любовь этого мальчика и со временем полюбила его. Мне не нужно было ничего взамен. И о себе я думать перестала. Появились более важные заботы. И желание родить своего ребенка ушла на дальний план.

С того выбора прошло восемь лет, то ли долгих, то ли незаметно пролетевших. За это время я ни разу не предохранялась – и так не забеременею.

Но Бог милостив. В один из дней я, решила проверить, чего это я какая-то не такая как всегда. Проверила и увидела на тесте две полоски. Побежала за другим – тоже две!!! Спустя десять лет после последнего аборта, Бог дал мне то, чего я так сильно просила и чего уже не ждала.

Я уверена, что получила этот дар только потому, что, не рожав, стала матерью сыну своего мужа. Теперь я понимаю, что тогда выбор тоже был между жизнью и смертью. Если бы я не взяла к себе моего пасынка – он бы умер духовно. Теперь я понимаю это.

С двумя заветными полосками ко мне пришло счастье в обнимку со страхом.

Как я боялась, что мои грехи не дадут родиться здоровым моему малышу. Пятая беременность, три аборта - это звучало как приговор. Но, слава Богу, беременность прошла без проблем, и мой малыш легко родился здоровым. С его рождением я еще острее стала понимать ужас своего прошлого. Каждой клеточкой своего тела, каждым нервом я чувствую стыд, боль и отчаяние оттого,  что нельзя вернуть прошедший день.

На моей Душе три убийства. На моих руках три ребенка. Каждому из них я хочу дать втрое больше ласки и любви. Наверное, так до конца жизни я и буду заласкивать своих детей, потом их внуков, только чтоб хоть немного было легче, чтобы смогла себя сама простить.
 
Только прощать себя получается  не очень. Потому что такое невозможно себе простить и понимание этого приходит после.  Как и понимание того, что ничем и никогда нельзя оправдать  детоубийство, как бы мы его не называли. Как понимание того, что у женщины есть право выбирать многое, но права давать вместо жизни своему ребенку смерть - у нее нет. У женщины нет права, возомнив себя Богом,  решать какому  ребенку жить, а какому – нет.
 
Я рассказала о себе, хотя мне было не просто решиться на это. И я не знаю: поможет это откровение кому-нибудь изменить свое решение или нет. Ведь в таких делах сколь убедительно я  не рассказывала, важно то, смогли ли вы меня услышать.

Татьяна

Испытания для не рождённых

- Пришлось вот  избавиться от него. Нет, я, конечно, плакала, было жалко. Но зачем плодить нищету?

- А при каком доходе вы  позволили бы себе родить  второго ребёнка?

- Ну, сорок пять тысяч минимум.

- А сейчас у вас сколько денег на троих?

- Около тридцати.

………Убили из-за 15000? А если бы украли вашего живого, уже родившегося ребёнка, и за выкуп потребовали 50000, вы бы согласились бы  их отдать, не задумываясь ни на секунду, даже если их у вас не было! А своего живого, но только ещё не родившегося ребёночка убиваете из-за каких-то жалких 15000?!

Этот разговор произошёл не так давно в  одной и гинекологических больниц города. Только последняя фраза не была сказана вслух. Уже не было смысла говорить её, то был безнадёжный случай. Да и та женщина очень торопилась домой, наверное, хотела быстрее забыть о содеянном.

Возле остановки «Больница рыбаков» на большом рекламном щите с одной стороны фотография большеглазого миловидного мальчика и надпись «МАМА, НЕ УБИВАЙ МЕНЯ! В России ежедневно делают 13000 абортов. (Вставка. По данным Министерства здравоохранения и социального развития РФ 2 2005 году в России было сделано 1 501 594 абортов .А 10 лет назад их было 4 миллиона ) В год нас становиться меньше на миллион». А с другой стороны «Стильные шведские обои. Натяжные французские потолки». Наверное, такие, как, та женщина, предпочли убить своего не родившегося ребёнка, ради того, чтобы позволить себе эти самые обои и потолки. Или ещё что-нибудь, не важно что, суть не в этом. Суть в том, что  нашему обществу не хватает любви.  Мы разучились любить. Мы можем влюбляться, испытывать страсть, но любить мы разучились, мы забыли, что такое Любовь. Выбрав жизнь для себя, мы стали бояться ответственности перед кем бы то ни было. Мы не осознаём ответственности перед своей Родиной, мы забыли, что её судьба – это судьба каждого из нас, что если случиться какая-нибудь катастрофа с Россией, то такая же катастрофа случиться с каждым из нас.

А катастрофа уже случилась. Мы предпочитаем убийство своих детей их рождению  На 100 родов  в России приходиться 102 аборта (данные Минздравсоцразвития РФ). И главная причина этого – эгоистичная любовь к самому себе.

На словах в России идёт кампания за повышения рождаемости. Выдают родовые сертификаты, повышают пособия,  выделяют материнские капиталы за второго ребёнка. И ещё говорят много красивых слов. Не понятно только для чьих ушей предназначены все эти макаронные изделия? Ведь любому здравомыслящему человеку ясно, что суть проблемы в самом обществе. В том, что жизненные ценности и приоритеты, которые господствуют в его сознании, плохо сочетаются с рождением детей.  А главная жизненная ценность у подавляющей части общества – это деньги и те удовольствия, которые за них можно приобрести.

И доказательств этому вокруг нас в избытке. Достаточно посмотреть на то, как наше общество принимает будущих матерей. Не родившийся ребёнок должен пройти множество испытаний перед появлением на свет. Повезёт далеко не всем. Выживут те, чьи матери проявят наибольшую непреклонность в желании родить.

Испытания для не рождённых.
Полоса препятствий №1. Ближайшее окружение.

Свершилось. Вы беременны. Случайно или намеренно – не важно. Главное, вы счастливы, потому что скоро станете матерью.  Или пока просто растеряны от такого неожиданного поворота событий, но точно не расстроены.

Если вы не смогли молчать о появлении в себе новой жизни хотя бы до шестого месяца беременности, то вы, скорее всего, столкнётесь с протестующими против рождения вашего ребёнка.

Протестовать на словах могут многие. И, как вам казалось, даже те, в  чьей поддержке вы были уверены. Это могут быть родители, или только один из них, брат, сестра, другие родственники, отец ребёнка, мать отца ребёнка, друзья, коллеги, знакомые.…И у протестующих будет множество аргументов и доводов в свою пользу.

Вы слишком молоды. Вы слишком стары. Вы недостаточно здоровы, зачем рисковать, вы хотите родить урода? Вы не выдержите нагрузки, маленький ребёнок требует много сил и энергии. Вам нужно закончить учёбу, проект на работе, начатое дело. Вы ещё не нагулялись. У вас недостаточно средств, чтобы обеспечить достойную жизнь ребёнку. После рождения ребёнка на вашей карьере можно ставить крест. У ребёнка не совсем подходящий отец. У вас нет своей жилплощади. Вам лучше сейчас пожить для себя, родить вы ещё успеете, когда будет более благоприятная ситуация.

Вам скажут всё, что угодно, чтобы вы убили своего ребёнка. И если вы пойдёте у них на поводу, и они (это может быть и один человек) потом будут твёрдо убеждены в том, что свершили благое дело, удержав вас от такого опрометчивого шага, как рождение ребёнка в наше неспокойное время.

Задайте таким доброжелателям один вопрос. Но только не сразу после того, как они вам настоятельно порекомендовали сделать аборт. А чуть позже, когда они будут спокойны и расслаблены, когда разговор о будущем вашей беременности отойдёт у них на задний план сознания. Вопрос такой.  Если человек в тёмном переулке зарежет другого человека, который мешает его карьерному росту, как нужно с ним поступить? Практически все ответят, что таких преступников нужно осудить, пожизненно или смертной казнью, чтобы другим не повадно было.  А теперь спросите, в чём разница между этим преступником, убившего другого человека ради своей карьеры и женщиной, идущей на аборт, потому что, она считает, что ребёнок, который в ней живёт, может помешать ей добиться желаемого? Обычно после такого неожиданного вопроса до этого уверенное выражение лица сменяется растерянным. Человек начинает нерешительным голосом заявлять, что это совсем другое, что такие ситуации нельзя сравнивать. Не спорьте. Вы то знаете, что разницы нет никакой. А раз знаете, значит, сможете преодолеть первое препятствие на пути к рождению вашего малыша.   Ведь человеческая жизнь бесценна.

Полоса препятствий №2. Общество.

Если у вас нет своей машины, то вы сразу поймёте, при чём здесь общество. Когда срок беременности не большой, её не видно. Окружающих не волнует ваше положение.  Поэтому вам придётся ехать стоя, трясясь  вместе с автобусом, всю дорогу. Когда живот уже заметнее, место начинают уступать. Но не всегда. Если вам попался автобус с дачниками, которые, сойдя с электрички, штурмом берут автобус, то даже если вы уже на девятом месяце, вам могут не уступить место. Все будут усиленно разглядывать пейзаж за окошком. Хотя, если вежливо попросить, то обычно уступают. Но не у всех будущих мам хватает смелости.

Чем больше срок беременности, тем чаще нужно ездить в ЖК. Не все живут рядом, не у всех есть машина или деньги на такси. А анализы сдаются с утра. А что у нас твориться в общественном транспорте утром, в час пик? Хорошо там будет смотреться будущая мама на последних сроках? А если нужно с утра на учёбу или на работу? Выход, конечно, найти можно, но рассчитывать здесь нужно исключительно на свои силы.

А если и у вас уже есть дети, и вам не хватает жилплощади. Думаете, правительство вам поможет, потому что вы попадаете под программу «Квартира молодой семье»? Это мало вероятно. Ведь квартиры по этой программе почему-то  выдают не тем молодым семьям, у которых больше детей, а тем, у которых больше денег. А сейчас в России, как правило, чем больше детей, тем меньше денег, и наоборот. И как раз те, кто больше всех нуждается в квартире, её и не получают.

Полоса препятствий №3. Врачи … и дети.

А врачи то здесь причём? Ведь если женщина говорит, что беременность для неё желанная, то они спокойно её ведут. Так думают многие. Но они ошибаются. Конечно, в тех случаях, если беременность первая или вторая (после хотя бы трёхлетнего перерыва после первой), если женщина не совсем молодая или не совсем старая для беременности и родов с точки зрения врачей, если женщина здорова, то в большинстве случаев так и происходит, беременность ведут без вопросов. Но не кажется ли вам, что здесь слишком много «если»?

А как же ведут себя врачи, если беременность третья или четвёртая? Конечно, для нашего времени это редкость, но случается и такое. Проиллюстрируем на реальных примерах их поведение.

У Фроловой Надежды четверо детей. Две старших дочери уже взрослые.  А младшим: сыну 7 лет, дочери 5.  Третьего она родила в 39 лет, четвёртого в 41.

«Когда я, беременная сыном, обратилась в женскую консультацию, мне ненавязчиво дали понять, что я делаю глупую вещь, не советовали рожать, выражали сочувствие.  На 4 ребёнке  на сроке беременности в 4 недели сделали УЗИ (2001 год, август, сентябрь), сказали, что мне надо аборт, потому что я недавно рожала и ещё не закончила кормить (я кормила сына до  2 лет 3 месяцев). Врачи их ЖК предложили подумать,  и отложили мою карточку, не поставив на учёт по беременности. Во время последней беременности пойти на аборт уговаривали уже более откровенно. Говорили, что каждый ребёнок отнимает 20% здоровья. Говорили, что я хочу лишить жизни своих детей. Я ушла, не появлялась до 7 месяцев. Потом уже без вопросов стали вести беременность. И всё это притом, что я  практически полностью здорова, у меня нет ни одной хронической  болезни, при которой противопоказана беременность. Беременности прошли прекрасно, я рожала безболезненно, я не кричала на родах, 10% женщин рожают безболезненно. Детишки все крупные и здоровые родились».

Ещё один пример. Только более печальный.

Одна женщина,  она не захотела, чтобы её имя было в печати, рожала в конце 1980-х.  Будучи замужем за одним и тем же мужем, родила троих детей за пять лет. Троё детей, родила их за пять лет. Первого ребёнка она родила в 23. На первых двух врачи реагировали адекватно. Но когда она забеременела третьим, на неё стали смотреть непонимающими глазами. Задавать вопросы типа, зачем вам ещё одно дитё, у вас же уже есть и мальчик, и девочка? Куда же вам ещё? Но она резко и сразу пресекла подобные разговоры. И благополучно родила.  И с ней же недавно случилась ещё одна показательная история. Она забеременела четвертым.  Дети современные жестокосердые, на семейном совете её троё старших детей были против  рождения четвёртого, отправили на аборт. И она их послушалась, хотя очень хотела ребёночка, пошла на аборт  с тяжёлым сердцем и со слезами на глазах.  Интересный факт. Когда она уже уходила из абортария персонал с радостным лицом приглашал бывать чаще.   ???? «А что?  Вы чаще у нас бываете, мы выполняем план, чем вас больше, тем нам больше платят».

А когда беременность у женщины протекает не совсем благополучно. И у врачей есть подозрения на возможные отклонения в будущем, они, зачастую полностью не убедившись в том, на сколько возможны, эти отклонения предлагают женщине сделать аборт. У врачей же есть медицинское образование, они могут наговорить беременной, и потому особенно впечатлительной женщине, много страшных и непонятных слов. Впрочем, судите сами, вот реальные примеры из нашей недавней жизни:

Виктория из Санкт-Петербурга.

«Моя мама семь лет назад попала в больницу с сильным кровотечением, ей неделю кололи какой-то жуткий препарат, а через неделю узнали, что она беременна. Всей больницей отправляли на аборт, говорили, что после одного такого укола дети рождаются глухие, и вообще больные, а она у меня уперлась и сказала: «Буду рожать!» Что там началось, консилиумы собирали, профессор какой то приезжал, в консультации принимать отказывались. В общем, через положенное время родился у меня брат, абсолютно здоровый и без всяких отклонений...»

Ирина из Москвы (четверо здоровых детишек у неё).

«Мне во время посещения гинеколога при каждой беременности говорили: ну что, аборт? А во время второй я пропила на первых неделях биссептол и имела "счастье" сказать об этом врачу. Врач однозначно сказала делать аборт, комментируя: нечего плодить уродов... Я пол Москвы подняла на ноги. Мне нашли генетика. Он сказал, что тот, кто это сказал, сам урод. А если я все-таки волнуюсь, можно сделать ультразвук. На этом сроке идет закладка основных органов. Если произошла проблема, то не будет или руки, или ноги, или головы... Сыну 8 лет. Пловец, футболист и имеет разряд по шахматам».

Людмила из Москвы.

«У меня при первой беременности была небольшая температура, которая прошла за несколько дней, правда кашель быль слабенький. Простуда, короче ничего сложного. Чай, мед, травка. Без лекарств обошлась! Пришла к терапевту, а она говорит, что быстро на аборт (родишь Дауна) зачем плодить идиотов и Даунов? И это сказать на сроке около 25 недель! Я развернулась, плюнула на ее слова и просто ушла. Родился здоровый мальчуган. Сейчас уже 5 лет очень умненький и ждём вторую!»

Наталья из Санкт- Петербурга.

«Когда я лежала в больнице на сохранении,  одной девочке в соседней палате вызывали роды на 5-6 месяце (говорили ужасная патология). Она очень сильно плакала, но врачи ее так убедили, что она согласилась. Ей говорили, что ребенок будет ужасным уродом, даун и т.д. Она весь вечер с мужем разговаривала в коридоре, а через 2 дня уже родила. Так вот врач-интерн, такая молоденькая девочка через несколько дней пришла и сказала, что после родов плод проверили и патологии не было, ребенок был нормальным. Я сама видела, как эта бедняжка поседела за какой-то день. Это была ее вторая беременность. Вот не понимаю, зачем было такое говорить. Это же ужас, носить больше половины срока ребенка, чувствовать его движения, а потом его просто убивают».

Случаи из Владивостока

Аня, 25 лет.

«Моя врач в консультации (я после этого туда не хожу) вообще без всяких причин предложила аборт сделать, мотивируя лишь тем, что нахрена мне это надо - 24 года и третий ребёнок? А когда я заявила, что не за этим ценным советом пришла в ЖК, махнула рукой и сказала, делайте, типа, что хотите, ненормальные...»

«Отвести душу что ли.  Беременность эта  была  с большим отрывом от первой, у меня куча болячек, но вполне совместимых с беременностью. С 5 недель у меня была угроза выкидыша  В Артеме увидев мою основную болячку, отправили меня в краевую ревматологию, провертев меня с головы до ног, ревматологи сказали, что их болячка на мою беременность не влияет. Не понятно, почему к ним вообще прислали. Беременность гинекологи должны были сохранять.  Послали меня на консультацию в краевой роддом. На тот момент было уже 9 недель беременности.  Пока я была в кресле, врач, осматривая меня, произнесла следующий монолог: «Какая вы толстенькая, не могу ничего прощупать, да у вас матка для срока маленькая, недель на 6 не больше, нет ни чего прощупать не могу, ох и кровите вы, дааа надо избавляться, видите природа не хочет, а вы молодая (30лет), еще родите». У меня началась истерика. «Да не плачьте вы, под наркозом все сделают, надо чиститься, у вас плод замер и уже давно. Сходите на УЗИ и ко мне». Вернулась  к ней с результатом УЗИ «Всё равно я бы вас почистила».  Но я не далась».

«Во вторую беременность мне открыто предлагали (я бы даже сказала настаивали) сделать аборт, так как разница между детьми будет меньше 4-х лет и что женский организм после длительного кормления грудью восстанавливается не менее 3-х лет. Я перешла на другой участок, где мне спокойно стали вести беременность».

Елена, 33 года.

«Встала на учет Первореченскую ЖК, где мне сразу же сказали – давайте чиститься, у вас внематочная. Я не согласилась с этим диагнозом, так как. на руках были результаты УЗИ. Потом стали говорить, что у меня замершая беременность – мол, на 10-ой неделе плод соответствует максимум 4-ой, основываясь на результатах анализа ХГЧ, который, как оказалось, на этом сроке неинформативен и его вообще не нужно было сдавать. На обследовании у специалистов кардиолог мне сказала, что ей непонятно, как я вообще живу с таким сердцем (у меня врожденный порок), какие уж тут дети, делай аборт. Потом ребенка Дауна обещали, хотя на УЗИ толщина воротниковой зоны была в норме. После чего я сменила консультацию и жила дальше спокойно. Моему сыну сейчас больше года, абсолютно здоровый ребенок».

«Моей сестре в клинике «Ярослава» при первом же посещении предлагали аборт, мотивируя, тем, что  у неё хламидиоз. Она пошла в обычную консультацию, где у нее даже молочницы не обнаружили».

Приводить примеров можно ещё очень много. Их достаточно. Но в приведённых примерах почти везде всё закончилось благополучно: родились здоровые малыши. Но ведь есть случаи, и их, скорее всего не меньше, если даже не больше, когда женщина прервала беременность. Ведь не все могут противостоять давлению врача, когда он посылает на аборт. Ведь есть такие люди, для которых слово врача – закон. Или те, у кого ещё нет твёрдой жизненной позиции, кто на тот момент испытывает какие-то трудности, и потому легко поддаётся влиянию. Из-за таких врачей они могут совершить непоправимую ошибку.

Комментирует ситуации Несвячёная Людмила Алексеевна, главный акушер-гинеколог Приморского края, кандидат медицинских наук.

«Случаи, когда беременность третья или четвёртая нужно рассматривать каждый в отдельности. Ведь когда женщина рожает после 35, особенно после 40 лет у неё гораздо больше шансов родить ребёнка с болезнью Дауна, чем у молодой. И, может, это только с точки зрения беременной, она здорова, а с точки зрения врача, нет. Женщине в этом возрасте необходимо более тщательно подготовиться к беременности, проконсультироваться у генетика, пройти обследование, и, если имеются какие-нибудь заболевания, добиться излечения или хотя бы стойкой ремиссии, потому что общеизвестно, что здоровые дети рождаются у здоровых родителей. Для этого не нужно ни много времени, ни средств. Осознанный подход к планированию беременности поможет избежать возможных осложнений в будущем и родить здорового малыша. В остальных случаях врачи, безусловно, поступили неправильно. Они не должны запугивать беременную возможными осложнениями и предлагать сразу же аборт. О возможных осложнениях, конечно, рассказать нужно. Но после этого нужно направить на дополнительные исследования, на консультации к  другим врачам. И в любом случае решение о сохранении беременности принимает сама женщина. И я, как врач, убеждена, что женщина, перенесшая хотя бы один аборт, уже никогда до конца  не будет здоровой. У неё в будущем возникнут проблемы и с вынашиванием беременности и вообще с возникновением этой беременности. Аборт не должен быть методом регулирования рождаемости».

Мухотина Александра Григорьевна, кандидат медицинских наук, ассистент кафедры акушерства и гинекологии ВГМУ, председатель Приморского отделения Российской ассоциации гинекологов-эндокринологов.

«Особенно опасно для здоровья, когда абортом завершается первая беременность. Дети, может быть, у перенесшей такой аборт ещё будут, но первенца больше не будет никогда. А  первенец берёт от родителей всё самоё лучшее, что в них есть».

Много предстоит испытаний  не родившемуся ещё ребёночку. Но после всех преодолённых препятствий,  родители встречаются со своим долгожданным малышом. И эта встреча стоит всех преодолённых трудностей!

Я начала верить в Бога.

Сыну было три года, мы познакомились с другой молодой парой. У них была полуторагодовалая дочь, Олечка. Я подержала толстенького белоголового бутуза на руках, ощущая несказанное тепло, и вдруг подумала - это могла бы быть моя дочь. Ей было бы сейчас полтора. "Давай заведем такую сладкую девочку", - сказала мужу полушутливо.

У меня возникла какая-то болезненная привязанность к Олечке. Я часто гуляла с ней и с моим сыном, и казалось - это моя дочь... иногда я начинала в это почти верить.

Когда сыну было четыре года, наконец-то Бог послал мне второго ребенка. Девочку. Она оказалась здоровой, красивой, умной - Божье благословение и радость. Мы все вместе крестились в церкви - я и мои дети.

Я исповедала грех аборта, получила отпущение. Но, хотя я верю в отпушение грехов, и в других случаях моя совесть действительно очищалась, здесь настоящего облегчения не произошло.

Со временем, упорно работая, мы смогли преодолеть болезни и остановку в развитии сына. Теперь ему восемь, дочери - четыре.

Я смотрю на них, любуюсь, мне хочется плакать от счастья при мысли, какие у меня замечательные дети. Но каждый раз я словно вижу между ними третьего - ему (или ей) было бы сейчас пять... шесть... семь. Именно его - хотя было еще два выкидыша. Но те были нежизнеспособны, они умерли - то воля Божья. А он скорее всего был здоров и хотел родиться. Я с завистью смотрю на матерей, которые идут с тремя детьми. Как было бы здорово - восемь лет, шесть с половиной и четыре. Мы хотим третьего ребенка, возможно, и четвертого. Однако больше мне забеременеть не удается.

Но я знаю точно - даже если у меня будет четверо детей, я буду всегда видеть среди них пятого. И думать - сейчас ему было бы 12... 13... сейчас он закончил бы гимназию... пошел бы в армию - если мальчик.

Я действительно не могу забыть об этом. Это вызвано не какой-то пропагандой - совесть проснулась во мне задолго до того, как я поверила, что плод - живая душа. Совесть выше ума и умственных представлений. Я могла оправдывать себя как угодно, совесть не давала мне спать.

Да, это было. Я плакала по ночам. Говорила мужу - он удивлялся. Но я тоже виноват, говорил он. Да, но меньше, чем я - ведь ты не чувствовал страха смерти, ты не чувствовал, что он живой. А это он говорил со мной, просил не убивать - а я к нему не прислушалась.

Я живу. Бывает, хорошо, бывает, плохо. Материально мы обеспечены. Духовно... по-разному бывает - а ведь счастье не в материальном лежит. Но иногда как кольнет в сердце - "А сейчас ему было бы шесть... он пошел бы в школу". Совершенно спонтанно, неожиданно. Вспомнишь - и слезы подступают. Наверное, это болезнь какая-то. Я с ней справляюсь - но мне даже это стыдно, то, что я все-таки справляюсь и живу дальше.

Искать утешения у священника? Но мне стыдно искать утешения - его быть не может. Я успокоюсь, а ребенок убит. Ему уже ничем не поможешь. И невозможно об этом забыть. Нельзя забывать. Нельзя успокаиваться.

Какая-то болезненная страсть - выискивать в интернете, в литературе антиабортную пропаганду, читать душераздирающие описания, признания, призывы. Плакать. Нет, я не бегу от упреков - наоборот, я ищу их с маниакальной страстью.

Если бы за это сажали в тюрьму, я сама отправилась бы в полицию. Комплекс Раскольникова.

Грех мне отпущен. Положено верить, что я прощена, надеяться на милость Божью. Но меня не волнует сейчас, прощена я или нет. Ну, предположим, Христос простит меня, ведь Он - единственный, кто может это сделать. И в Царстве Небесном я встречу своего ребенка - изуродованное крошечное тельце. И что он скажет мне тогда? И главное - что я смогу ему сказать? Смогу ли я хотя бы попросить у него прощения?

Иван Карамазов был недальновиден. "Мать не смеет прощать мучителю своего ребенка, хотя бы и сам ребенок простил". Но если мать и мучитель - в одном лице? Если я не смею простить себе?

Я осуждаю себя на ад. Господи, я не смогу быть рядом с Тобой, в Твоем царстве... Я знаю, что Ты милостив к грешникам, тем более - к кающимся грешникам. Я каюсь. Но я даже и милость принять не могу - что я скажу, когда на весы передо мной положат окровавленные куски тела моего ребенка? Что может перевесить это?

О малыш, если бы я снова могла быть с тобой! Я не спускала бы тебя с рук, я целовала бы тебя весь день, я окружила бы тебя такой заботой, такой любовью... ты смог бы забыть боль и ужас. Ты не боялся бы моих рук - рук убийцы.

Но тебя нет. Если бы я родила тебя и отдала на воспитание - я могла бы еще хоть когда-нибудь найти тебя, что-нибудь, пусть анонимно, для тебя сделать. Да, тогда меня называли бы бессердечной и жестокой, но насколько мне было бы легче! Но ведь ты даже не родился...

Раскольников отправился на каторгу. Но что могло бы искупить мое преступление? Только смерть. Но даже и в смерти нет покоя - ведь и ты умер, и ТАМ я встречу тебя, но - что я тебе скажу? Что ты скажешь мне? Прости меня, дитя...

Я стала ежедневно молиться не только за своих живых детей, но и за троих умерших, в особенности - за убитого мною. Я не знаю, где он теперь, может быть, Господь сделал его ангелом. Но на всякий случай я прошу Господа принять мое дитя и не оставить его своей милостью. Мне становится чуть легче, словно я хоть что-то могу сделать для моего ребенка.

Не пожелаю такого пути даже злейшему врагу. Девчонки! Подумайте об этом. И я была такой же - рационалисткой, материалисткой, абсолютно уверенной в своей правоте. И я была в аховой ситуации - Германия только на взгляд издали кажется райской страной - для новоприбывшего эмигранта она оборачивается часто по-другому. И мне тогда казалось, я обречена на нищету, и даже не на нищету (что это такое, мне известно - так мы жили последний год в России), а на худшее для меня - вечную унизительную зависимость от родственников. И я думала: ну что ж, жестоко, но необходимо... И на меня давили родственники, и ни один человек не сделал даже слабой попытки меня отговорить.

Все это оправданием не является. Для совести - нет. Сейчас ваш дух, может быть, и спит. Но если он позже проснется - вы узнаете, что такое ад при жизни. Вы поймете, что значит - безысходность.

Я не прошу ни утешения, ни снисхождения. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи. Это письмо может быть принято за попытку этакого грешного самолюбования (стали же у нас модными душераздирающие произведения о блудницах... ). Это не так.

Это еще одна попытка - наказать себя.

История лекарственного аборта Алёны Н.

Мечта.

Алёна знала, что она беременна. Но знание этого факта не утоляло боль. Осведомлённость о беременности означало, что она должна была принять решение. Чувства? Какие тут могут быть чувства?! Они не должны были мешать при принятии решения: «Оставлять ребёнка или нет».

Алёна сидела за столом подперев руками голову, воспоминания то и дело проносились у неё в голове. Она слышала далёкие звуки стучащих кастрюль на кухне, где её мама готовила обед. Но девушка находилась, где-то далеко…, она смотрела в окно, глубоко мечтая о чём-то: Вечерние лучи солнца ловили золотистые кусочки пыли, а маленькие капельки воды, окружавшие Алёну и её принца, весело капали в маленький ручеек. Стройный всадник на белом коне увозил Алёну в сказочную страну.

Она моргнула несколько раз своими длинными ресницами и вспомнила, где она находится. Её сказочная мечта, конечно, была детской, но жила в ней глубоко. Это было желание иметь человека, который бы любил Алёну и никогда бы не оставил.

Когда Алёна встретила Сергея, казалось, что её мечта может осуществиться. Но потом она обнаружила, что беременна и сказка разлетелась на множество маленьких кусочков. Реальность сгустилась вокруг девушки, она только и слышала что: «Просто прими Мифегин», «Сделай лекарственный аборт и все дела».

Придя в кабинет врача, Алёна не могла понять, что с ней происходит: её сердце билось необыкновенно быстро. Девушка хотела узнать побольше о таблетке Мифепристон, которую ей так много советовали. Было ощущение, что проглотить пилюлю ничего не стоит. Так легко, можно представить, что до этого ничего не произошло, и её сказочная мечта ещё могла бы воплотиться в реальность.

Реальность.

Слово Мифегин – звучало как название некой особой таблетки. Казалось, что это должно быть проще простого. Просто проглоти пилюлю, и она начнёт делать свою работу. И ребёнка больше не будет. Никаких забот, всё очень конфедециально и практически безболезненно. Отлично!

Но не совсем так. Врач объяснил Алёне факты о Мифегине. Прежде всего, эту таблетку можно использовать в течение 49ти дней от первого дня последних месячных. В течение этого времени сердце ребёнка уже началось биться, сформировались пять пальчиков на каждой руке. Можно различить маленькие глазки малыша.

Срок беременности Алёны подходил для принятия Мифепристона. Она попросила врача продолжать. Тогда он объяснил ей детали, о которых Алёна не имела раньше понятия.

Прежде всего, процесс включал серию таблеток, которые спровоцировали бы медикаментозный аборт, после которого необходимо было показаться несколько раз врачу.

Первая таблетка – Мифегин, истощает (ослабляет) внутреннюю оболочку матки. Это останавливает работу гормона Прогестина в организме женщины, и, как результат, отрезает поставку кровообращения развивающемуся ребёнку и малыш задыхается.

Двумя днями позже, Алёне нужно будет возвратиться к врачу и принять вторую таблетку – Простагландин. Этот препарат принимается для вызова родов, что приведёт к извлечению ребёнка наружу.

Врач объяснил, что не существует каких либо исследований препаратов медикаментозного аборта, которые бы проводились на протяжении многих лет и позволили бы дать стопроцентную гарантию безвредности. Доктор показал Алёне таблетку Мифегина. Она подержала её в руках и представила на минуту, что у этой таблетки есть сила изменить человеческую жизнь…

Далее, врач объяснил девушке множество других деталей касательно медикаментозного аборта. Алёна пыталась не замечать чувства вины, грусти и стыда, которые были у неё глубоко в душе. Но она всё уже решила. Она собиралась это сделать, чтобы, наконец, покончить, как она думала, со всеми проблемами.

Без возможности обернуться назад.

Казалось, принятие первой таблетки – Мифегина, не оказало на Алёну эффекта. «Может, не всё так плохо», подумала она. Девушка вернулась в клинику, чтобы принять второй препарат. Алёна запила таблетку Простагландина, воображая, что принимает просто анальгин.

Позже, во второй половине дня Алёну начало тошнить. Потом началась боль и кровотечение. Сначала было не так сильно, но к обеду всё усилилось. Ничего не удерживалось в желудке. Ей становилось всё хуже и хуже и было страшно. Боль была настолько сильной, что Алёна пожалела, что отказалась раньше от наркотического обезболивающего средства, когда то предлагал ей врач.

Один из плюсов Мифегина, как то думала Алёна раньше, являлась конфедециальность этого типа аборта. Но Алёна оказалась наедине со своей болью. Ночь была долгой и следующий день не принёс улучшений.

Девушка провела большую часть утра в туалете. Боясь пользоваться подкладкой для кровотечения, она почти всё время провела на туалетном сидении. Схватки становились сильнее с каждым разом, но потом они резко прекратились. Она ждала, когда боли начнутся снова, но они не начинались.

Алёна собралась пойти на кухню за стаканом воды, но вдруг что-то привлекло её внимание. Это был прозрачный мешочек, внутри которого находился её очень маленький малыш. Она протянула руку к ручке туалета и быстро спустила воду. Девушка стояла в полной тишине, в то время как вода уносила её ребёнка к его могиле. Алёна сразу пожалела о том, что сделала, но было уже поздно. Могла ли она подержать его в своих руках? Алёна оперлась на стенку и медленно опустилась на пол. Её маленькая сказочная мечта превратилась в кошмар длиною в жизнь.

На следующий неделе девушка возвратилась в клинику для окончательного осмотра. Врач сказал, что 5%-10% женщин делают операционный аборт, чтобы завершить процесс лекарственного прерывания беременности.

Алёне объяснили, что возможными последствиями медикаментозного аборта могут оказаться следующие осложнения:

- Кровотечение после аборта
- инфекция (Мифегин понижает иммунную систему)
- госпитализация из-за повреждённого сосуда
- возможны выкидыши и дефекты развития будущих детей
- нарушение сна
- осложнения с фертильностью

Лист продолжался, но глаза Алёны налились слезами и она не могла дальше читать.